До сих пор не известно откуда пришли в район современного Сургута первые люди. Древние жители не оставили письменных посланий потомкам: ведь письменность у аборигенных народов появилась только в 20 - 30 гг. нашего столетия.
Эпоха географических открытий. В то время, как посланцы католической и протестантской Европы, волна за волной, стремились на закат и на полдень, прокладывая пути к обеим индиям, присматриваясь к Черному континенту, двуглавый российский орел нацелился на огромные пространства, которые западноевропейцы обозначали на своих картах загадочными названиями: Биармия, Сиберия, Тартария, Югория...
Что же толкало удалых казаков, сметливых промышленных и торговых людей, рассудительных крестьян в чужие края, где их подстерегали стужа, болезни, а иногда и стрела, пущенная тетивой остяцкого лука.
Стремились в Сибирь за пушниной: песцы, белки, соболя, бобры, выдры, горностаи, лисы... Одних лис тогда различали несколько видов: красная, красночеревая, белочеревая, сиводушчатая, чернобурка. Спрос на дорогие меха на Руси не иссякал.
Пройдет всего лишь век, и здесь найдут разнообразные руды. Все сильнее будет нарастать поток ссыльных. А в ХХ веке нефть и газ изменят лицо края почти до неузнаваемости.
Но прежде чем я перейду к рассказу о основании Сургута, его становлении на протяжении четырех веков его существования, я расскажу откуда появилось само название города.
Среди специалистов нет единодушия в объяснении происхождения слова "сургут". Известно, что город был основан на месте поселения хантыйского племени и за ним сохранилось местное название без перевода на русский язык. Такая традиция существовала у землепроходцев при основании всех городов Сибири. Названия поселений, рек, озер, других географических объектов сложились очень давно и сохранялись русскими для удобства в общении с коренными жителями, с которыми они вступали в хозяйственные, дипломатические, военные, культурные отношения. Исходя из этого можно предположить, что слово "сургут" состоит из двух древнеюгорских "сор" и "кут", которые дошли до нас в измененном виде. Они и сегодня на разных диалектах современного языка ханты звучат по-разному. Слово "сор" переводится как "заливная пойма реки", слово "кут" на сургутском наречии означает "рыба". Следовательно, в соединении слово "соркут" в древнеюгорском языке могло означать целое понятие, связанное с образом жизни народа: ежегодным весенним кочевьем племен из таежных речек и охотничьих угодий в пойму Оби для ловли соровой рыбы. Обилие рыбы долгое время определяло особенность Сургута. В его окрестностях пойма Оби представляет собой гигантское пастбище рыбы, сложившееся за сотни тысяч лет. В языке ханты нет звонкого "г", а есть глухой "к", поэтому русские люди постепенно преобразовали "соркут" в "сургут" для удобства произношения.
Наказ о строительстве Сургута был дан воеводе князю Федору Петровичу Борятинскому и письменному голове Владимиру Оничкову 19 февраля 1594 года царем Федором Ивановичем (сыном Ивана Грозного). Само появление этого наказа было вызвано следующими обстоятельствами. Русские "годовальщики" (так называли служилых людей, направлявшихся на годичную лужбу в какой-либо город или острог) из Обского или Мансуровского городка, построенного еще в 1585 году на правом берегу Оби при впадении в нее Иртыша и продолжавшего свое существование и в начале 90-х годов XVI столетья, продвигались все дальше и выше по Оби.
"Годовальщики" вели поиск новых поселений остяцких охотников, дабы и их обложить ясачной повинностью. Вскоре они столкнулись с нарымскими остяками, или селькупами - так называемой Пегой Ордой, во главе которой стоял князь Воня. Конечно, "годовальщики" были бы не прочь подчинить князя, но слишком уж далеки были его владения от Обского городка, да и войско Воня мог выставить внушительное - 400 воинов. Фортуна, однако, оказалась на стороне служилых людей и им удалось захватить в плен сына князя Вони - Урунка. Урунк стал заложником, а это обеспечивало уплату ясака соплеменниками и гарантировало их лояльность в отношениях с пришельцами. Очень часто заложники переходили в православие и, вернувшись спустя несколько лет в родные юрты, становились наиболее активными проводниками русской политики в среде соплеменников, надежной опорой русской администрации в управлении подвластными ей народами.
До строительства Сургута Урунк содержался в Обском городке, а в 1594 году был отправлен вместе с воеводами-строителями к месту основания нового городка, которому отводилась важная роль в покорении Пегой Орды.
По царскому наказу предписывалось взять Урунка в новый город, а затем обменять его на ясак, а если же его отец князь Воня откажется, воеводам надлежало, собрав людей, "ту Пегую Орду воевать", чтобы с князя "ясак взять и привести под государеву руку". И план сработал - князь обменял своего сына на ясак, но, по его мнению теперь он был в расчете с Москвой и когда на следующий год ясатчики снова пришли в Пегую Орду, он просто выставил их за пределы своей вотчины.
Но это все будет позднее, а пока Владимиру Оничкову, который получив наказ, должен был ехать из Москвы в Сибирь, предписывалось взять в Лозвенском городке оружие, порох, свинец, деньги, хлебный запас и, погрузив их на суда, весной, "как лед вскроетца", плыть в сопровождении лозвенского воеводы и его людей в Пелым. Отсюда с группой пелымских казаков он должен пробираться в Тобольск, где его ждал Федор Борятинский. После пополнения своего отряда тобольскими служилыми людьми Оничкову и Борятинскому предстояло плыть по Иртышу до Обского городка. Забрав у местного воеводы всех "годовальщиков" - "ратных людей, литву и казаков", все городовые запасы, усилив отряд казаками из Березова и остяками князя Игичея Алачева, прибытие которых ожидалось к Петрову дню, Борятинский и Оничков должны были сжечь Обский городок и отправиться вниз по Оби, туда, где в местности, называвшейся Сургут, им надлежало поставить город.
Там, где суждено было возникнуть городу Сургуту, простирались владения остяцкого князя Бардака. "Столица" княжества, Бардаково городище, находилась в 30 верстах от Сургута, в том месте, где Обь впадает в Тром-Аган. Князь Бардак был богат и настолько уверен в своих силах, что сдался только тогда, когда русские выставили против него пушку.
В царском наказе воеводам было написано: "...а пришед князю Федору и Володимиру в Сургут, в котором месте пригоже, высмотря место крепкое, поставить город всеми ратными людьми и тутошными... да то место написать в роспис и на чертеж начертить, и всякие крепости выписать, где станет город..., чтоб государю все было ведомо". Наказ детально инструктировал воевод: "... вскинуть город делати на всю рать, на литву и на казаков, на тобольских и на березовских, и на новоприборных, и на татар на княж Игичеевых, и на ближние волости на остяков, которы блиско тово нового города будут, а лес на город велети ронить лехкой, и чтоб вскоре город сделать и житницы на государевы запасы велети поставить".
Итак, сломив сопротивление сургутских остяков, прибывшие воеводы спешно начали строительство нового города. Торопливость в этом случае не помешала, ибо город должен был в целом отстроиться до наступления холодов, чтобы первые его жители могли защититься и от морозов, и от возможного нападения остяков после ухода основных сил обратно в Тобольск, Березов и коду. Расчитывать на Обский городок уже не приходилось - его ведь по приказу царя сожгли. Отступление для строителей-первопоселенцев Сургута было равносильно невыполнению государевой воли или же смерти.
Так в конце лета - начале осени 1594 года на правом берегу Оби, в полутора верстах от впадения в нее речки Бардаковки и при устье другой небольшой речки Сальмы (ныне Саймы) в считанные недели вырос деревянный рубленный город с двумя воротами, четырьмя глухими и одной проезжей башнями. В городе разместились воеводский двор, пороховой погреб, тюрьма, государевы амбары, Троицкая церковь, а позднее - Гостиный двор. Впоследствии это укрепление было обнесено еще и острогом с двумя глухими и одной проезжей башнями.
Все постройки были деревянными и очень скоро они пришли в негодность - ведь лес на строительство брали сырой. Но на первых порах и это сгодилось, а уж потом вслед за служилыми людьми в Сургут потянулись крестьяне, которые строили основательно, на века, прочно врастая в сибирскую землю "корнями" своих рубленных изб. Служилым же людям поначалу приходилось спешить. Громко стучали топоры в мозолистых стрелецких руках - каждый стрелец был и плотником, и столяром.
Вся власть над округой концентрировалась в руках воевод (первоначально их в каждом городе было по двое), управлявших от имени государя и, согласно тем указам, наказам и памятам, что привозили из Москвы в Сургут, вершивших суд, покорявших и приводивших под государеву высокую руку новые племена, собиравших ясак - повинность, которой облагались коренные жители - остяки.
Любопытно, что воеводы еще только подплывали к тому месту, где предстояло ставить Сургут, а им уже было наказано снимать ясак со всех народов, населявших бассейн Оби до устья Иртыша.
Располагали ли сургутские воеводы силами, достаточными для выполнения задач, поставленных перед ними всевидящими и всезнающими столичными чиновниками? В распоряжении Борятинского и Оничкова находился значительный воинский гарнизон. Уже с самого начала существования города его население составляло 155 служилых людей, прибывших в воеводском отряде вместе со своими семьями, а также из ружников и оброчников - духовенства, подьячих, толмачей, сторожей и ... кого бы вы думали? Конечно же, палача!
Однако вскоре выяснилось, что для покорения Пегой Орды этих сил не хватает. Поэтому через два года в Сургут было прислано еще 112 человек. А в 1601 году сургутский гарнизон насчитывал уже 280 человек - казаков, стрельцов, литвы и черкас. Многие из них постоянно находились в разъездах - кто-то собирал ясак, кто-то выискивал последние островки остяцкой независимости в угрюмой тайге, кто-то строил Нарымский и Кетский остроги с последующей зимовкой в этих новых форпостах русской колонизации в качестве "годовальщиков".
Итак, подведем итоги. Город Сургут был основан в лето "от сотворения мира" 7102-е, а "от Рождества Христова" - в 1594-е. Наказ князю Федору Борятинскому и Владимиру Оничкову о его строительстве "государь царь и и великий князь Федор Иванович всеа Русии" дал 19 февраля (по новому стилю - 1 марта) того же года. Скрепил наказ своею рукою тогдашний глава приказного ведомства думный дьяк Андрей Щелкалов. Это был вторник второй седьмицы Великого поста после Недели Торжества Православия. Приходилось на этот день празднование святых мучеников Панфила пресвитера, Уалента диакона, Порфирия, Илии, Даниила и иже с ними пострадавших...
