Музей - Дворец Дюльбер в Кореизе

Адрес: Ялта, пос. Кореиз, Алупкинское шоссе, 19

О компании:

Начало строительства дворцового ансамбля Дюльбера (в переводе с арабского – прекрасный, восхитительный), относится до 1895 г., когда В. кн. Петр Николаевич принял решение о возведении дворца в восточном стиле, а так же, комплекса служебных зданий и парка в крымском имении, в Мисхоре. Вести все работы было поручено уже известному к тому времени ялтинскому городскому архитектору Н.П. Краснову (1864 – 1939). Было несколько обстоятельств, которые, повлияли на то, что создание дворцово-паркового ансамбля Дюльбер было поручено ни кому-нибудь из именитых столичных зодчих-академиков, а ялтинцу Краснову. За время работы в должности городского архитектора Николай Петрович приобрел богатый опыт строительства домов разного назначения в условиях Южного берега Крыма с его сложным рельефом местности, крутыми спусками к морю, большими подвижными участками и сейсмологической опасностью. Кроме того, рекомендация знаменитого искусствоведа, академика М.П. Кондакова, который имел возможность во время продолжительного проживания в Крыму оценить талант и высокие моральные качества молодого архитектора, и, конечно же, общее увлечение – и В. кн. Петра Николаевича, и Н.П. Краснова – изучением традиций восточного зодчества окончательно решили вопрос о строителе Дюльбера. Военный инженер, специалист по фортификационным сооружениям, Великий князь Петр Николаевич серьезно увлекался гражданской архитектурой, в особенности восточной. С детства, отличаясь слабым здоровьем, он, по совету врачей часто путешествовал по странам Средиземноморья, Магрибу и Ближнему Востоку, откуда привозил альбомы с собственными зарисовками памятников зодчества туземных народов, по которым впоследствии сделал несколько эскизов будущего Дюльбера. Возведенный в 1895 – 1897 г., на очень сложной для большого строительства земельном участке, дворцовый ансамбль Дюльбера, по мнению исследователей, стал значительной удачей в творческой биографии архитектора. Академик Н.П.Кондаков в статье, посвященной Дюльберу, дал высокую оценку работе Краснова, охарактеризовав дворец как «здание столь же удачное, сколь и необычное, в высшей степени истинно изящное и целесообразное. Орнаментация Дюльбера очень простая и ограничивается резными наличниками дверей и окон, плафонами, балюстрадами, мушарабиями», – писал Н.П.Кондаков. «Здание столь же удачное, сколь и необычное, в высшей степени истинно изящное и целесообразное. Орнаментация Дюльбера очень проста и ограничивается резными наличниками дверей и окон, плафонами, балюстрадами, мушарабиями», – писав Н.П.Кондаков. “Исполнена эта орнаментация строгими, и притом, весьма практическими, дешево стоящими способами: резные двери, окна и мушарабии не дороже обыкновенных столярных работ. Лепка выполнена отливкой из особенной композиции гипса. Но самое интересное художественно-промышленное нововведение состоит в разделке панелей гипсовыми отливками, воспроизводящими фаянсы до неузнаваемости». Эта композиция, описываемая дальше в статье Кондакова, состояла из простейших компонентов, взятых в определенной пропорции – гипса, вазелина и красителей. Отливки из этой смеси, покрытые спиртовым лаком, приобретали вид драгоценного восточного фаянса. В этом проявилась замечательная способность Краснова применять новые материалы, которые заменяют использовавшиеся ранее дорогие. Рассматривая стилевые особенности дворца, академик делает замечание: «Трудно было определить, в каком собственно стиле это сооружение построено, т. к. его главные части отвечают своими этажами обычным европейским нуждам – в его комнатах, жилых помещениях полно всякого европейского комфорта. Но так как главные декоративные части: входы, террасы, плоские крыши, покрытия куполов, боковая башня, форма двери и окон и вообще всякая орнаментальная часть дворца напоминает сарацинские здания Египта и Сирии, то можно было бы без особой погрешности назвать дворец «арабским» или, вернее, сарацинским. Этот стиль издавна составляет предмет изучения для самого высокого владельца Дюльбера, как стиль необыкновенно оригинальный, глубокий, полный поэтического изящества». В этом высказывании Кондакова нашли свое отражение поиски новых подходов к архитектуре лучших мастеров зодчества последней четверти XIX столетия. Взяв за основу девиз стиля модерн, который достиг в начале XX век наибольшего расцвета – «красота и польза», каждый из архитекторов, которые возводили фундаментальные сооружения, шел своим путем. Так, хотя главный акцент художественной выразительности Краснов и делает на парадном фасаде, которые повторяют, по мнению некоторых исследователей, вход в усыпальницу Каир-Бея, возведенную в XV веке в центре Каира, тем не менее, другие три фасада настолько живописны и оригинальны, что каждый новый ракурс обзора дает законченную картину прекрасного дворца, как бы воспроизведенного по сказкам Шахерезады. Одновременно со зданием дворца проводилась разбивка уникального парка и небольшого сада. Деревья и кустарники высаживались на террасах, образованных с помощью могучих подпорных стен на крутом спуске к морю. К сожалению, во время Великой Отечественной войны дворец Дюльбер был серь¸зно разрушен пожаром. Восстановительные работы проводились в 1946 – 1959 г. Однако, из-за утери технологий, а именно рецепта состава, реставраторы не смогли воспроизвести уникальные отливки. Не совсем точно были воспроизведены орнаменты и украшения, что исказило первоначальный замысел архитектора. Но замечательный парк Дюльбера, взлелеянный многими поколениями садовников, продолжает восхищать и дарить непередаваемую радость всем тем, кто приходит сюда. Во время возведения дворцового комплекса Великий князь вместе с семьей находился в своем южнобережном имении. Он был настолько болен, что даже отказался от службы в лейб-гвардии саперном полку, шефом которого являлся. И в довершение, весной 1898 года его супруга В. кн. Милица Николаевна, ожидала рождения третьего ребенка, и семья приняла решение дождаться этого события в Крыму. Работая в имении Петра Николаевича, Н.П. Краснов столкнулся с проблемой, с которой он в своей богатой практике, наверное, не встречался ни до, ни после Дюльбера – полным отсутствием средств у заказчика. Деятельный и практический Главный управляющий Двором Его Императорского Высочества, барон А.И. фон Сталь, приступив в 1897 г. к выполнению своих обязанностей и ознакомившись с денежными документами Петра Николаевича, пришел в ужас: полная бесхозяйственность, которая царила в Придворной конторе, привела к катастрофическому финансовому положению великокняжеской семьи. Нечем было оплачивать многочисленные долги, нечем платить архитектору и рабочим, и по счетам за заказанные материалы. В отрывке одного из писем того периода, барон фон Сталь пишет В. князю: «Денег было много и много ушло (?!). Конечно, у Вас много имущества, и очень ценного, но, к сожалению, не дающего процентов, на которые можно было бы жить, а потому нужно его считать мертвым капиталом. <...> Денег нет, платежей и требований со всех сторон масса, положение наше день вот дня становится все тяжелее, ибо приходится под разными предлогами увертываться от уплаты. Это, по-моему, очень не красиво для придворной конторы, и даже подводит многих: Краснова, Шифферса, которые имеют свои расчеты, <...> и находятся в зависимости вот рабочего люда, который может устроить скандал и, в конце концов, все это отзовется на Вас как на владельце!». В трудный 1897 год, в самый отчаянный момент, барон фон Сталь даже предложил Петру Николаевичу по возможности продать Дюльбер за 600 тысяч рублей, чтобы расплатиться с долгами. Однако, принятые им потом решительные меры (продажа части имения «Знаменка», что досталась Великому князю еще от деда, Николая I, четкая организация работы принадлежащего ему кирпичного завода в Териоках и ряд других) через некоторое время принесли свои результаты, и, в конце концов, Н.П. Краснову оплатили все его затраты на строительство Дюльбера. Интересные характеристики, даны были хозяину Дюльбера его современниками. Полная противоположность своему брату, В. кн. Николаю Николаевичу (Верховному Главнокомандующему в Первую мировую войну (с июля 1914 – по август 1915 г.), человеку резкому, волевому, Петр Николаевич – человек тихий и стеснительный, стал военным только в силу незыблемых традиций мужской половины династии Романовых. Его серьезными увлечениями были искусство и коллекционирование старинных рукописей по истории, коневодство и разведение породистых собак (в основном такс, которое, к слову, приносило ему некоторый доход). Видимо, эта внешняя «невыразительность» Петра Николаевича и его неспособность контролировать собственные имущественные дела дали повод выдающемуся государственному деятелю России графу С.Ю.Витте довольно нелестно охарактеризовать этого представителя Романовых: «Петр Николаевич был очень милый малый, каким он остался и по настоящее время, но весьма ограниченный и с точки зрения деловой – человек совершенно ничтожный». Но еще более резкий отзыв оставил Сергей Юльевич в своих «Воспоминаниях» о супругах Великих князей Петра и Николая – Милицы (1866 – 1951) и Анастасии (1868 – 1835), дочерях черногорского князя Николая I Негоша: «Ох уж эти черногорки, натворили они бед России... Чтобы рассказать, какие пакости они натворили, нужно написать целую историю; не добром помянут русские люди их память...». Действительно, эти две смуглые балканки, которые особняком стояли в ряду царской семьи, вызвали враждебность очень многих – как в аристократических кругах, так и у высшей интеллигенции. Именно им вменяли в вину и появление при Дворе Григория Распутина, и огромные суммы, которые направлялись из русского бюджета в казну Николая Черногорского, и увлечения модным тогда спиритизмом, который охватил потом все светское общество, и многое другое. В период 1904 – 1909 г. В. кн. Петр Николаевич занимал довольно высокую должность генерал-инспектора по инженерной части, потом был почетным председателем Главного военно-технического управления. В годы Первой мировой войны постоянно находился при В. кн. Николае Николаевиче, выполняя его поручение. В семье В. кн. Петра Николаевича и Милицы Николаевны было трое детей. Каменная ниша фонтана в дворцовом парке сохраняет наполовину стертый медальон с исторической надписью: «1897, октябрь. Великий князь Петр Николаевич, Великая княгиня Милица Николаевна и их дети – Княжны Императорской крови Марина Петровна, Надежда Петровна, князь Императорской крови Роман Петрович присутствовали при освящении дворца Дюльбер». Над парадным входом в здание дворца сохраняется арабская вязь – строка из Корана: «Да благословит Аллах входящего». Надпись эта стала в некотором смысле пророческой для Романовых. Безусловно, ни хозяева и ни творцы дворца, не могли и предположить, что через 20 лет после своего освящения он будет превращен в укрепленную крепость с установленными на крыше пулеметными гнездами и охраной из вооруженных до зубов матросов Севастопольского военного гарнизона. Именно здесь, «до особого распоряжения Советского правительства», содержались Великие князья Александр Михайлович, Петр Николаевич и Николай Николаевич с семьями, а так же мать Николая II, вдовствующая императрица Мария Федоровна, в девичестве датская принцесса Дагмара (1847 – 1928), которые находились в Крыму с начала гражданской войны (1918). Мария Федоровна была женой русского императора Александра III, и, находилась в родственных отношениях со многими королевскими домами Европы, в том числе и короля Великобритании Георга V, матерью которого была королева Александра – родная сестра Марии Федоровны. Власть в Крыму менялось огромное количество раз. И только могущественные стены Дюльбера, самоотверженность моряков Черноморского флота, которые охраняли пленных, и благоприятные стечения обстоятельств, спасли в эти тревожные годы так называемую \"крымскую группу\" Романовых от страшной расправы. Пленники стали заложниками в политической игре, которую вела Советская власть с германской дипломатией при заключении Брест-Литовского мира. Только стремительное продвижение немецких войск и оккупация Крыма спасли царскую фамилию в 1918 г. от неминуемой расправы. Но под угрозой занятия Крыма наступающими частями Красной армии, 1 апреля 1919 года, они все же были вынуждены подняться на борт британского крейсера \"Мальборо\" и навсегда оставить Родину. Еще в конце XIX столетия выдающиеся ученые, светила русской медицины, такие как С.П. Боткин, В.Н.Дмитриев давали высочайшую оценку курортно-климатическим особенностям Южного берега. С.П. Боткин ставил юг полуострова выше многих популярных к тому времени заграничных курортов и пророчил Крыму как курорта большое будущее. Сразу после окончания гражданской войны в 1920 году советская власть издала декрет «Об использовании Крыма для лечения трудящихся». А уже в январе 1921 года в Симферополе состоялся Всекрымский совет курортных работников, на котором была определена организационная структура курортов и принят план развертывания санаториев и домов отдыха. Созданное тогда в Симферополе Центральное управление курортами Крыма (ЦУКК) возглавил Д.И.Ульянов. Как бы там ни было, но в 1923 году была завершеная национализация дворцов и инвентаризация жилого фонда Южного берега. Для массового приема отдыхающих требовалась реконструкция дворцов и вилл, восстановление разрушенного войнами транспортного хозяйства и сети дорог. На эти цели государством выделялись значительные средства. Курорты стали постепенно оживать. В 1921 году в Ялте и ее окрестностях уже действовало 18 здравниц на 2400 мест. Одним из первых в Мисхоре принял отдыхающий Санаторий «Дюльбер» (1922), (первым был Дом отдыха «Кичкине»). До 1925 года количество мест в здравницах Ялты достигло 25 тысяч. Именно от подписания В.И. Лениным в 1920 году декрета «Об использование Крыма для лечения трудящихся» начинается советский период в истории «Дюльбера». Это была одна из первых советских здравниц, рассчитанная на 35 мест. В то время она принимала для оздоровления политработников и бывших политкаторжан. В числе отдыхающих здесь побывали политэмигранты, испанские дети, челюскинцы, «а также рабочие других стран, которые направлялись Международным советом профсоюзов», то есть политическая элита того времени. Примечательно, что в разное время в здравнице отдыхали Клара Цеткин, Долорес Ибарури, Георгий Димитров, Гарри Поллит, Хо Ши Мин, Арнольд Цвейг, Луис Корвалан и другие деятели XX столетия, многие из им¸н которых уже практически ничего не говорят современному молодому человеку, но в советский период ни сходили с газетных полос. В 30-е годы «Дюльбер» переименовывают в Пансионат «Красное знамя». В 1938 году по проекту репрессированного архитектора Бориса Ивановича Белозерского, под руководством архитектора В. Соляника в том же мавританском стиле, что и Дюльбер, был построен второй спальный корпус здравницы, над входом, в который появилась надпись из сталинской Конституции 1936 года – «Граждане СССР имеют право на отдых», стилизованная под арабскую вязь.